Мы были как все, нас война изменила...

СУПОНИНСКИЙ Александр Анатольевич

Родился 3 апреля 1978 года

Сержант, заместитель командира взвода. Служил в 104-м гвардейском парашютно-десантном полку 76 гв. вдд.  С февраля 2000 года принимал участие к боевых действиях на территории Чеченской Республики. 29 февраля - 1 марта 2000 года в составе сводной 6-й парашютно-десантной роты в Аргунском ущелье принял бой с многократно превосходящим по численности отрядом боевиков, в ходе которого погибла практически вся рота - 84 человека.
Герой России.

У нас тогда было такое настроение: кто не воевал на Кавказе, тот как бы и не служил. Вот и собрались мы с сержантами, кто на карантине служил, и пошли к комбату подполковнику Евтюхину. Говорим ему, так мол и так, возьмите нас с собой в Чечню. Короче, уговорили его. Берите, говорит, свои РД, собирайтесь, и вечером чтобы были у меня. Зачислил он нас в 6-ю роту и уже совсем скоро мы полетели в Моздок. Оттуда выехали в Чечню.
Перед отлётом из части написал письмо родителям, сообщил, что еду в Чечню. Пообещал вернуться живым, но на всякий случай добавил, чтобы в случае моей гибели никого не винили, на войну я напросился сам.
Помню Чечню - стояли в Ведено, Ца-Ведено, затем выдвинулись в сторону Аргунского ущелья. Первое боестолкновение, в котором я принял участие, было 8 февраля. Тогда, после непродолжительной, но жёсткой перестрелки боевикам пришлось отступить не солоно хлебавши, а у нас - ни раненых, ни убитых.
Затем, до боя на высоте 776.0, серьёзных боестолкновений у нас не было, в основном боевики обстреливали наши блок-посты по ночам, иногда постреливали и днём, но - обходилось без потерь.

28 февраля мы снялись с блок-постов в Веденском районе и начали выдвижение на рубеж на БМДшках, затем, уткнувшись в горы, спешились, а техника вернулась на блоки. Роту повёл вперёд командир батальона подполковник Евтюхин.
Обошли реку, долго шли вверх по пересечёнке, и 29 февраля дошли до высоты 776.0, где оставили один взвод. Разведка, а вслед за ними три взвода - отправились дальше. Насколько я понял, мой взвод должен был дойти до окраины Сельментаузена и закрепится там, но в полдень разведдозор, выдвинувшийся в сторону горы Исты-Корд, столкнулся с группой боевиков. Завязался бой и комбат, во избежание потерь, приказал всем отойти назад к высоте 776.0.
Командир роты Молодов, который с группой бойцов пошёл навстречу на помощь разведчикам, погиб одним из первых, его убил снайпер. Вообще, снайпера у "духов" работали очень грамотно.

Боевиков было много, но точного количества я не знаю, сосчитать было невозможно, шёл бой. О том, что "духов" там собралось более двух тысяч, я впервые услышал только в госпитале.
Нас обстреляли из миномётов и постепенно окружили. Лупили почти в упор из автоматов, пулемётов, подствольников, гранатомётов, месиво страшное. Когда мы забирали тело убитого ротного, меня ранило - в колено вонзился осколок. Нас, "трёхсотых", сначала было пятеро, и комбат сразу организовал нашу эвакуацию. Мой лучший друг - младший сержант Костя Кривушев - рискуя своей жизнью, вытащил меня из-под огня и оказал первую помощь. Да там все пацаны помогали раненым как могли!
Костя Кривушев чуть позже погиб. Он родом с севера, из посёлка Ыджыдъяг Удорского района Республики Коми. Отличный был парень, жаль его очень.
Вечер был пасмурный, сырой, в метре от себя ничего не видно, туман лег плотный. Евтюхин просил вертолётной поддержки, и вертушки прилетели, но помочь нам не смогли. Я их не виню. Отвратительные метеоусловия, густой лес, скрытый туманом, боевики, подобравшиеся к нам вплотную - всё это помешало им открыть прицельный огонь. А если бы стрельнули вслепую - могли такого натворить!

Ранним утром 1 марта неожиданно пришла подмога - майор Доставалов и с ним ещё 14 человек. Но "духи" шли на нас волнами, сменяя друг друга и не давая передышки нам. Со всех сторон крики, ругань, предложение сдаться, рукопашная, ребята гибли, боеприпасы заканчивались, из боеспособных на высоте нас осталось несколько человек: Евтюхин, Доставалов, капитан Романов, Поршнев и я. Боевики были всего в трёх метрах, так близко, что я слышал их смех, издёвки, подколы, было очень страшно. Комбат по рации огонь артиллерии на себя стал вызывать, а я в какой-то момент не выдержал, и решил покончить с собой, лучше смерть, чем плен. Спасла артиллерия. Снаряды артиллеристов попридержали "духов", у меня возродилась надежда, я пришёл в себя, воспрянул, снова стал стрелять по боевикам.

Когда погибли Доставалов и Евтюхин, я пересчитал свои оставшиеся боеприпасы, оказалось - 6 патронов... Романов, вставив последний рожок с патронами в автомат, сказал: "Кто-то должен выжить и рассказать о нас правду. Уходите, пацаны, я вас прикрою"... Всего 27 лет ему было, капитану... Я потом в Москве с его вдовой, встречался, дочерью. С родителями созванивался. Хорошие они люди.

Я поковылял вниз по склону, а Поршнев, контуженый, встал в полный рост и пошёл. У него из ушей и носа кровь шла, голова не соображала, он шёл, качался во все стороны, как пьяный. Боевики стреляли в упор из подствольников, но почему-то не попали. Нас могли спасти деревья и кусты, сплошняком покрывавшие склон, но дно оврага было чистым, без всякой растительности, и уничтожить нас не составляло труда. Может "духи" просто не захотели нас убивать, я не знаю...
Овраг был извилистым, мы скрылись из зоны их видимости, примерно через километр выползли на своих - шла запоздалая подмога.

Почти сразу за нами пришёл Женя Владыкин. У него боеприпасы кончились, и в схватке, он, от ударов прикладом автомата в лицо, лоб, упал, потерял сознание. Боевики приняли его за мёртвого, раздели и бросили. Очнувшись от холода, ночью, полуголым, Женя одел чей-то бушлат и штаны, утеплился, стал искать своих, побрёл вниз по реке. На нём даже сапоги - и те чужие были.

Потом нашёлся Тимошенко. Он был ранен, весь в крови. Почему-то боевики непременно хотели его уничтожить, долго искали его, шли по следу, но он выжил.
Как выбрались Христолюбов и Комаров я не знаю.

Сколько погибло боевиков, как забирали тела погибших служаков, что из себя представляло поле боя после боя - я не видел, там я больше никогда не был. В числе тех, кто на следующий день поднялся на высоту, был Сергей Захаров, мой будущий родственник - братишка жены. Он и рассказал, что осталось от роты, и места, где она пала.
Меня эвакуировали в госпиталь в Моздок, оттуда в Тверь. Тверской госпиталь запомнился профессионализмом медперсонала, сплочённостью раненых пацанов, хотя мы все были из разных родов войск и разных частей. После выздоровления дослуживал в родной части в Пскове. Демобилизовался 3 августа 2000 года.

Мы были как все, нас война изменила... Разве можно забыть войну? Всегда смотрю новости, слежу за обстановкой в Чечне, переживаю. Память людская - она бесконечна. Для меня очень важна память о моих братишках, десантниках 6 роты...

Материал подготовил Раян ФАРУКШИН